Читать интересную книгу Немного о семье. Сборник рассказов - Андрей Грачев

– Ща идем, Евгений Петрович, ток доиграем, – сказал Мишка.

– Играйте-играйте, – ответил начальник, засовывая руки в карманы и придвигаясь ближе. – Я смотрю.

Сашка хмуро подобрал карты, жалея, что не кинул их лицом вверх.

– Шестерка крести – дураки на месте! – закричал Сашка, глядя на карту, которой под него пошли. Прятать свои карты не имело уже смысла, но он все равно держал их за обеими ладошками, пытаясь при этом вспомнить, правильно ли он запомнил уходы. Сначала восьмерки были, потом шестерки и валеты. Козыри точно все ушли. У Сашки выходило, что у его противника была мелкая червушка. Либо восьмерка бубей. Нет, подумал Сашка, не может быть восьмерки, иначе он бы ее подбросил к крестовой, но в тот раз у него одна оставалось и Алексей не мог этого сделать.

– Ну, что Сашок, долго еще друг на друга смотреть будем? Обед уж заканчивается.

– Ты же не идешь на обед? – сказал кто-то из зрителей.

– Что не идешь-то? – улыбнулся Сашка. – Не най аппетит потерял?

– По семейным делам он сейчас уходит, – ответил за своего мастера, начальник. – Он вчера еще отпросился.

– А заплóтят, как за целый день, – с обидой сказал Сашка.

– Как работал – так и заработал, – ответил Алексей, лозунгом с плаката, которых в цехе с советских времен хватало.

– Я квиток посмотрю, – пообещал Сашка.

– Ты на это посмотри, – сказал Алексей и, не дожидаясь, когда противник побьет его первую карту, бросил вторую – бубновую восьмерку – на стол.

Все зароптали и засмеялись. Хорошо Лешка сказал, прежде чем Сашку в дураках оставить.

Сашка кинул карты рубашкой вверх.

– Не считается, – сказал он, вставая, – я на голодный желудок не умеют играть – мозг без подпитки не работает.

Все засмеялись.

– Дурную голову корми не корми – умней не станет, – сказал Алексей, и все засмеялись еще раз.

Сашка молча закурил. Все остальные шумно повалили из каморки в заглохший цех и двинулись в столовую.

Начальник взял своего мастера гибки труб под руку и повел в раздевалку, оставив Сашку одного.

– Ну как там Танька-то? – спросил Евгений Петрович.

Они проходили мимо плаката женщины в красной косынке и с пальцем на губах. «Мастер! Все ли ты сделал для безопасности работы?», – гласила подпись.

– Нормально, – отвернулся Сафронов.

– Ты там ей привет передавай. – Алексей подозрительно покосился на начальника. – Пускай быстрее выздоравливает, – пожал плечами тот.

– Передам, – буркнул ему он.

– Я к тебе, зачем подошел, Леша. В субботу выйдешь?

– Нет.

– Халтурка вырисовывается, – заговорщически сказал начальник мастеру.

Очередной плакат напоминал им: «Будь на чеку, в такие дни подслушивают стены. Недалеко от болтовни и сплетни до измены»

– Давай в пятницу.

– Не, в пятницу нельзя. И в четверг нельзя. В субботу только трубы будут. Там работы на два часа. Выпишем тебе пропуск, как на уборку территории. Ну?

– В выходные отдыхать надо.

– А по средам – до четырех работать.

Алексей молча поднимался по ступеням. Начальник не отставал.

– Хорошо, – сказал мастер, – выйду. Но на два часа, не больше. Я серьезно говорю.

– Ну, вот и договорились, – обрадовался Евгений Петрович. – Только, не забудь, хорошо? Я тебе еще в пятницу напомню.

Алексей ключиком открыл замок на ящике и стал раздеваться. Начальник еще что-то спросил про погоду и проезд и только когда мастер разделся, словно этого он и ждал, ушел. С металлической плошкой в руках и в шлепанцах на ногах голый Сафронов пошел в душевую. В раздевалке как всегда было прохладно, и мурашки покрыли крепкое белое-белое тело мастера. Пару минут – и в душевой в его ряду стал подниматься пар. Алексей взял из плошки жесткую мочалку и мыло, и белая пена окутала его с ног до головы.

Алексей вышел обратно в раздевалку, досуха вытирая голову. Повесил полотенце на дверцу, оделся и стал искать кошелек. Кошелька нигде не оказалось. Он еще раз все проверил. Кошелька нет. Плюнув на пол и уперев руки в боки, Сафронов стал думать, где и как мог потерять бумажник. Нет, ну точно утром он его в ящик клал, думал он, рядом с биноклем лежал. Не украли же его. Евгений Петрович, что ли. Ну-у-у-у, не может такого быть. И тут все понял. Сашка. Пока Алексей был в душе. Как же он не закрыл дверцу. Ни на минуту нельзя отойти.

Вдоль рядов ящиков, мимо бюро пропусков, в сторону столовой пошел Алексей, загребая руками и заглядывая в каждую встречающуюся по пути урну. В мусорном ведре на остановке, чуть-чуть не доходя до столовой, лежал кошелек. Алексей достал его, отряхнул, пересчитал – все оказалось на месте. Кто-то уже шел с обеда. Вздохнув, он вернулся в бюро, получил пропуск и двинулся в столовую. Сашка сидел вместе с остальными. Выглядел он довольным, пока не увидел мастера и не притих.

– Приятного всем аппетита, – сказал Алексей.

– Спасибо, – хором ответили обедающие.

– А ты че решил зайти? – спросил Кузька.

– Да вот еще раз хочу Сашку в дураках оставить, – ответил Алексей, и под смех товарищей больно хлопнул старика по плечу. Сашка никак не отреагировал, а молча, исподлобья смотрел куда-то вперед, пережевывая гречку. – Молоко да пирожок купить в дорогу, – ответил мастер, достал кошелек и раскрыл его перед ухом старика. – Почём с повидлом?

– Восемнадцать.

Через минуту проходя с пирожком и молоком в руках, он кивнул товарищам за столом и пошел к выходу.

«Чего хмурый, Санек?» – услышал Алексей, прежде чем за ним закрылась дверь.

–

Алексей вышел из автобуса и посмотрел по сторонам, задерживая взгляд на прохожих мужчин. Погода стояла теплая и солнечная, что было хорошо: в прошлый раз на морозе он простудился.

От остановки Сафронов двинулся через сквер. Снег на газоне уже растаял, но земля была сырой, как мокрая половая тряпка: под каждым шагом поднималась и пузырилась вода. Алексей вышел на скользкую тропинку и пошел по ней, мимо островков неба в мутных лужах. В обед на улице народа было немного. На все еще голых деревьях сидели грачи. Сафронов пересек дорогу, вошел во двор и прошмыгнул к лавке на детской площадке. Оттуда, медленно, как кошкой в воде, он обвел взглядом все вокруг, упаси бог зацепиться за что-нибудь. Крючья остались ни с чем. Выдохнув, Алексей вытащил из сумки бинокль и сфокусировал его на зарешеченном окне почты, за которым женщина, чья красота была видна с любого расстояния, перебирала письма. С ее затылка тяжело свисала черная, толстая, как рука мужчины, коса. Лицо женщины было круглое, слегка смуглое; глаза голубые, чуть раскосые; нос небольшой, с плоской перегородкой; губы красные, полные, манящие; тело пышное, фигуристое. Верх облегал серый пиджак на черной водолазке, низ – брюки темного цвета. В ни каких юбках женщина на работу не ходила. Алексей кошачьими объективами следил за канарейкой в клетке, за каждым ее жестом, выражением лица. Женщина улыбнулась, и сердце его заколотилось. Что!? почему? почему заулыбалась? в чем причина? в КОМ причина?! Не отрываясь от окуляров, Алексей сделал шаг вперед, прикованный к почтовым окнам. Никого. С кем там она? С кем посмела смеяться! Вот кто-то вышел из-за стены. Мутная фигура. Сафронов слишком близко приблизил, ничего не разглядеть. Какая-то женщина, со спины не узнать. Алексей плюхнулся на скамейку. Он весь дрожал. Ему понадобилось несколько минут, чтобы успокоиться и сдержаннее продолжить слежку.

За час ничего не поменялось. Только живот урчал будто живой, прося чего-нибудь съестного. Зря Алексей не пообедал с товарищами, а поспешил на пост. Оторвавшись от бинокля, он щурясь посмотрел на мир не вооруженным взглядом. Над подъездом соседнего дома вывеска с белыми буквами на зеленом фоне гласила: «ПРОДУКТЫ». Бросив взгляд на окна почты, Алексей сорвался с места и как можно быстрее, то и дело переходя на бег, поспешил в магазин. Через две минутки, не больше, он вернулся с запеканкой и киселем, но лавку уже заняли мамы, чьи дети играли в песочнице. Сафронов досадно скривил лицо и сел на соседнюю скамью. С нового места стол, за которым работала красивая женщина, был виден плохо, зато просматривалась та часть помещения, которая ранее была скрыта за стеной.

Следующий час работница почтамта перебирала и выдавала письма, болтала с коллегой и вышла покурить на улицу. Когда Алексей увидел ее с сигаретой, ему захотелось подойти и выбить гадость из ее руки, но заставил себя остаться и продолжить наблюдение, и, как оказалось, не зря.

К часам четырем подъехала синяя газель с белой и красной полосой на борту, из кабины которой вышел молодой человек в кепке. Водитель зашел в заднюю дверь справа от окон, где работала красивая женщина. Алексей видел его улыбающуюся, нахальную рожу. Не было прав у него, так вести себя с ней, думал Сафронов, не было прав. Вошедший, что-то проговорил и скрылся за стеной. Коллега красивой женщины вышла через противоположную дверь, оставив подругу и молодого человека одних. Алексей сглотнул. Медленно, как в старом вулкане, паскаль за паскалем, в нем поднималось давление. Женщина широко улыбалась, но прикосновений водителя избегала. Он бы не стал распускать руки, если бы не ее лукавый взгляд, чуть раскосых глаз, подумал Сафронов. Сердце его колотилось, он и хотел застать их за непристойным поведением и боялся этого. Женщина рассмеялась, обнажив белые ровные ряды зубов и яму между ними. Сафронов закусил кулак и издал похожий на хныканье звук. В помещение вернулась коллега женщины, и водителю пришлось разбираться с бумагами, после чего он пошел выгружать и снова загружать машину новыми посылками. Закончив, он ласково и елейно попрощался с красивой женщиной, так же с ее подругой, его соучастницей, и вернулся за руль. Не успел он выехать со двора, как дорогу ему перекрыл крепкий мужчина. Алексей поднял руку, прося водителя не спешить, и подошел к боковому окну. Молодой человек опустил стекло и спросил: